Такая скромная – «главная сказочница на свете», так тебя  порой называла мама, - и сейчас ты часто скромно отодвигаешь все проблемы на второй план, вечно считая, что ты все так же находишься в сказке. Да только, ты не догадываются – или просто не хочешь осознавать -  что ты уже давно выросла из новогоднего костюмчика ангела, тебе уже малы его крылышки. Ты стала обычной девушкой, и только твоя доброта и миловидность спасает жизнь. Делает её разнообразней. Ведь таких как ты, нет на свете.  Ты скромная, милая, иногда, правда ты молчишь и смотришь на всех, с мыслью, что ты другая. А это обидно.
Даже сейчас ты как в сказке помнишь первый разговор с материю, когда ты в порыве гнева, умудрилась поднять на неё голос. Тогда ты даже не осознавала этого, но сейчас. Совесть убивает тебя изнутри. Тебе страшно от одной мысли, что ты сделала кому-то больно. А ведь все начиналось так радостно:
- мама, вы верите в бога? Я да. Крестите меня. Сделайте это так, как крестили вас. Я помню, вы вся светились, улыбались, вы были такой счастливой. Я знаю, бог хочет, чтобы я была крещеная, так все хотят и я тоже, хочу быть обычной, простой, как все. Крещеной! Хотя какая разница, где он, бог? ведь знания намного важнее, намного важнее быть умной, нежели верующей. Мама, я знаю, папа верил в бога, и я хочу, хочу быть как он, красивой, умной. А вы, вы верили в бога? Или вы верили только собственной матери, которая так и не знала, что стала бабушкой? Ну же, чего вы молчите? Я знаю, вы меня не любите. я – ваша боль и петля. Вы говорили, что я похожа на бабушку, только она умерла. Умерла, так и не узнав настоящей правды. А вы? Вы любите меня?
- девочка, пора понять, что любовь это не только хорошие мама и папа, это еще и боль, причем редкостная. Почему ты любишь его? Почему хочешь стать как отец? Он ушел, а из-за кого? Не из-за тебя ли, солнце? Уходя он научил тебя французскому, что бы я ненавидела собственное дитя еще больше. Мне больно смотреть, что ты до безобразия похожа на него. Его большие от вечного удивления глаза, его красивая улыбка, его скромность, все это он. Разве ты не этого хотела? Хотела быть как он? Нет, ты, конечно, вечно сутулишься, и вообще ты совершенно не создана для французского языка, но ты всегда живешь любовью к близкому, все время для кого-то, но не для себя. Могу, паклятся, что к двадцати годам, ты будешь все также одинока, но, черт бы тебя побрал. Одинокая и крещеная, какая трагедия.
- Может, обнимешь меня? Что противно? Ну, ты не бойся, я не кусаюсь, хотя только в редких случаях мои ноготки могут пройтись по твоей спине, да так чтобы навечно память осталась.
так всегда, сначала буря эмоций, страсть, а потом как будто переклинивает, остываешь, холодный взгляд, правильное поведение, только за это можно уже тебя убить, только за то, что ты много думаешь, в самый ответственный момент хочется сказать тебе что-то обидное. А еще тебя часто путают с матерью. ведь она тоже такая по детски-наивна, мила, обворожительна. только у той было хоть немного веселья на плечах, с тобой же все иначе.
- Инга? Как бы меня назвали? Что сложно узнать разницу между 19-й девушкой и старой девой? Смотрите внимательней. Что уставились? Отстаньте. Я ненавижу вас, и вообще всех.
Вечные крики, еще частые диалоги между собой, тебя все это так бесит, раздражает. А весь так хочется все бросить и вернуться в Париж. В свой родной Париж, получать подарки от французских мальчиков. Так хочется. Но Париж временно умер для тебя, ты временно перестала жить без родного отца который ушел. Теперь ты просто часто развлекаешься, улыбаешься каждому, приветливо хлопаешь ресницами, чтобы смотрели подольше. В этом вся ты. Вся Мари Фредриксон.